«Любовь-морковь» с Кристиной Орбакайте и Гошей Куценко

Вышел в прокат фильм «Любовь-морковь» – обмен телами Гоши Куценко и Кристины Орбакайте. Есть, видимо, какая-то глубокая причина на то, чтобы героем нашего времени стал трансвестит. Похоже, что Сердючка и другие переодетые в дамское комики – это всего лишь вершина айсберга, и традиция, заложенная спешащим укрыться от революционных матросов Керенским, сегодня востребована как никогда.
Фильм «Любвоь-морковь», впрочем, взывает к этому общественному интересу косвенно. В центре событий – семейная пара, изображенная Гошей Куценко и Кристиной Орбакайте. Роковые для брака семь лет миновали, и картина респектабельного распада налицо: придя в дом-полную чашу, муж-юрист бухается на диван и смотрит телек, жена-галерейщица тоскует и грозит разводом. Разводиться не хочется, и, привлеченные рекламой, супруги отправляются к демоническому семейному консультанту. Все вроде очень прилично – кабинет, секретарша, портреты клиентов, среди которых много узнаваемых лиц – Ельцин, например. Однако, в Москве от консультантов, как известно, добра не жди.
Проснувшись утром, супруги понимают, что обменялись телами – протяжный вопль Орбакайте, обнаружившей у себя грудь, стон Куценко, нашарившего известно что, знаменует новую фазу отношений героев: постепенного перехода к полному и тотальному взаимопониманию. Жизнь их осложняется рабочими проблемами. Только теперь жене в теле мужа придется разбираться с разводом, который затеяли некий олигарх (Андрей Краско) и его супруга. А мужу в теле жены – с аферой вокруг картины Марка Шагала, проданной галерейщицей на скромном аукционе за два миллиона и ставшей объектом внимания банды преступников.
В условиях предельной вздорности истории, напоминающей спятивший бразильский сериал, центральный аттракцион картины – Гоша Куценко, изображающий женщину, которая пытается изображать мужчину. Главный потому что Кристина Орбакайте, мрачно хлещущая водку, устраивающая потасовки и вообще изображающая брутальность, делает это вполне легко и органично. Видимо, вообще мужчин, скупых на пластику и чувства, изображать легче. Тюнина в «Дозоре» делала то же самое, только несколько точнее и мимически-достоверней.
Куценко же в комбинашке на бретельках – совсем другое дело. Отдав партнерше право на убедительность, себе он оставил чистый гротеск – что-то в этом роде происходило в «Джентельменах удачи»: «Девушка, а девушка, а как вас зовут? – Таня. – А меня Федя. – Ну и дура». Накладывает маску из огурцов, бегает от партнера по спаррингу по спортзалу, устраивает истерики – вобщем, обстоятельно доказывает, что женщина – это очень смешно, даже смешнее мужика в платье.
Собственно говоря, в нуднейшей волшебной реальности режиссера Стриженова, где Шагала продают на аукционе в ГЦСИ, преступления совершают одержимые «Крестным отцом» недотыкомки (Евгений Стычкин), и у каждого есть «Лэнд Крузер» или, хотя бы «Ауди», трансвестит – самое достоверное существо. Возможно, он и дорог сердцам мрачноватых, но сентиментальных дорогих россиян своей веселой абсурдностью, которая непонятным образом рифмуется с клоунадой повседневности. И хотя «Любовь-морковь» – фильм предельно нелепый, порожденный скорее отравлением в суши-баре, чем движением режиссерской мысли, он заслуживает благодарности за то, что вывел на сцену это удивительное существо. Пускай будет на виду – так спокойней.