23 августа исполнилось бы 90 лет Пимену Панченко

23 августа исполнилось бы 90 лет Народному поэту Беларуси Пимену Панченко. Пимена Емельяновича уже 12 лет нет с нами… Вспомнить поэта и старшего друга мы попросили его коллег по цеху – поэтов Рыгора Бородулина, Генадзя Буравкина, Сергея Законникова. Рыгор БОРОДУЛИН: Его не испортили 27 лет депутатства Бородулин вспоминает, что Панченко (заядлому путешественнику) приписывали такой африканский экспромт: “Баабаб, баабаб, я ахвоч да чорных баб”. Дядька Рыгор считает, что Панченко не испортили ни коммунисты, ни 27 лет депутатства. По словам дядьки Рыгора, Панченко любил вспоминать один случай. Приехал с фронта в гостиницу, где жило большинство наших старейших писателей. К Петрусю Бровке зашел в первую очередь. Принес с собой для поднятия боевого духа. Хозяйка стала жарить яичницу, но так спешила, что уронила на пол кулек с яйцами! И, чтобы угостить гостя, пошла одалживать по яйцу у жен министров, соседок по гостинице. – Когда я рассказал эту историю Бровке, он промолчал, – улыбается Бородулин. – А Елена Михайловна (жена Бровки. – Ред.) встрепенулась: “Это Пимену так хотелось. Не стала б я для пьяниц на яичницу одалживал яйца у министершей!” Сергей ЗАКОННИКОВ: Мы жили в одном подъезде и писали друг другу письма – Панченко жил на третьем этаже, я – на девятом. Виделись, если не каждый день, то по три-четыре раза в неделю. Мне запомнился образ, как уже на склоне лет Панченко часто сидел на лавочке вместе с бабульками, которых дети забрали в город. Я тоже не мог удержаться, присаживался к ним. И эта лавочка дала мне очень много!.. Хоть поэты и жили в одном подъезде, так повелось, что они вели переписку – с третьего на девятый и обратно. Нечасто встретишь такое… Под конец жизни Пимен Панченко уже не мог ходить самостоятельно. Законников достал в Германии коляску на аккумуляторах. Но Пимен Емельянович успел воспользоваться ею только дважды – съездил на берег Свислочь… – Когда поэт уже не поднимался с постели, я приходил, садился к нему в ноги и слушал, – продолжает Законников. – Он быстро уставал, через минут тридцать-сорок мне приходилось давать ему покой, уходить… Но я поражался, что светлую голову он сохранил до последнего. Он много вспоминал про войну, про Иран, рассуждал о взаимоотношениях между писателями. Нет, не сплетни, нечто более серьезное… Сергей Иванович уверен, что Панченко – самый талантливый поэт своего поколения. – У Панченко есть какая-то необыкновенная душевность, – объясняет Сергей Законников. – О войне писали и Кулешов, и Танк… Но там нет всего этого, живого… Панченко удавалось прорываться своим талантом через мишуру, декларативность советской действительности. Он показал, что может сделать настоящий поэт. Законников уверен, что Панченко недооценили и не прочитали. Этому поэт тоже находит объяснение: – Все оттого, что еще с советских времен в школьную программу будто бы специально отбираются далеко не лучшие произведения писателей. Если читать наших поэтов по школьным программам, то можно так возненавидеть белорусскую литературу… Генадзь БУРАВКИН:
Панченко хотел отказаться от звания Народного поэта… – В советское время в Беларуси был один поэт, которому очень хотелось получить звание Народного, – вспоминает Буравкин. – Он очень старался. Наконец ему в ЦК пообещали, что звание дадут. Про это узнал Пимен Емельянович. Он позвонил большому чиновнику и сказал, что если этому человеку дадут Народного поэта, то он, Панченко, от своего звания прилюдно откажется. Все оттого, что Пимен Емельянович подозревал того поэта в сотрудничестве с КГБ и других грязных делишках. Литература для Панченки была святым понятием …Звание поэту так и не дали… Рассказывая про Панченко, Буравкин особо выделяет период, когда поэт был редактором литературного журнала “Маладосць”. – Повесть Василя Быкова “Мертвым не больно” была напечатана впервые именно в “Маладосцi”. И только потом в переводе на русский повесть напечатал Твардовский в “Новом мире”. Повесть Быкова осуждали, критиковали… Все говорили о мужестве и принципиальности Твардовского. А про Панченко забыли. Хотя один Бог знает, чего это ему стоило… Генадзь Николаевич добавляет, что при всем этом Панченко оставался веселым и жизнерадостным человеком. – Однажды мы были в гостях у Пимена Емельяновича вместе с Василём Быковым и Александром Трифоновичем Кузьминым – секретарем ЦК Беларуси по идеологии. Кузьмин, несмотря на должность, оставался человеком, он очень хотел встретиться с Панченко в неофициальной обстановке. Было щедрое застолье, мы засиделись, а Кузьмин говорит: “Вот, попадет мне от жены!..” Тогда Пимен Емельянович поднялся из-за стола, взял лист бумаги и написал справку: “Даведка выдадзена Аляксандру Трыфанавiчу Кузьмiну ў тым, што гэты вечар ён правёў сярод добрых людзей: Быкава, Бураўкiна, Панчанкi”. Дал нам всем подписаться и приложил как печать намазанную краской пятикопеечную монету… …Пимен Емельянович был очень скромным человеком. И, дожив до 1995 года, он умер практически в нищете, у него была мизерная пенсия… Но никому не жаловался. Хотя было очень тяжело. ИЗ ДНЕВНИКОВ ПИМЕНА ПАНЧЕНКО “Цяпер прайсцiся ад лаўкi да лаўкi – якая раскоша!..” После смерти Пимена Панченко его дневники публиковал в “Полымi” Сергей Законников. В №9 за 1998 год вышли одни из последних записей поэта, которые он делал в 1989 – 93 годах, за несколько лет до смерти. 1989 18 мая Добра прагулялiся з Зояй, аж да ракi. Як усё адносна! Амерыка, Канада, Англiя, Парыж, Рым, Неапаль, Афрыка, а потым Iндыя, Непал! А вось цяпер, з хворымi нагамi, прайсцiся ад лаўкi да лаўкi – аж да Свiслачы! – якая раскоша!.. Адцвiтае бэз, рабiна, каштаны. Цiха i добра стала на душы! 19 мая Успомнiлася, як мы на чале з Якубам Коласам ездзiлi ў Ленiнград… Нам засталося агледзець (у Эрмiтажы. – Рэд.) некалькi залаў з рускiм i зарубежным “ню” (Рубенс i iнш.). Раптам Колас сказаў: “Што вы, хлопцы, голых баб не бачылi? Паедзем у гасцiнiцу”. I мы паехалi. Мы, маладзейшыя, вельмi раззлавалiся i цiшком лаялi зануднага Коласа. За абедам я не ўстрымаўся: – Дзядзька Якуб, мы ж глядзелi толькi на перад, i нiхто на зад, як вы i заклiкалi… Колас нешта буркнуў i пачаў гаварыць з Петрусём Броўкам на iншую тэму. 1991 6 марта Адна старая жанчына ў чарзе: “Кiнулi ўсе вёску. Няма каму садзiць будьбу, паехалi ўсе вяскоўцы ў горад, а цяпер стаяць ва ўсiх чэргах i лаюцца. Нiчога няма! Куды глядзiць Савецкая ўлада?” 1992 30 чэрвеня О, як цяжка iдзе дзяржаўнасць беларускай мовы! А ў нас будуюцца (у Барысаве, Слонiме i iнш.) дзесяткi гарадкоў для афiцэраў, якiя прыедуць з Германii. Во яшчэ новы вiток русiфiкацыi! А тысячы афiцэраў-беларусаў, якiя служаць у iншых ваенных акругах, не могуць дамагчыся перавесцiся ў Беларусь! Вялiкадзяржаўе не пускае!